Блог Артёма Краснова
Понедельник, 14.10.2024, 05:21

Приветствую Вас Гость

Авторский

...
KIA_feb_240x400_kras
Поиск по сайту
Форма входа

Форум
Ранее в блоге
Ранее в блоге
Ранее в блоге
Главная » 2013 » Сентябрь » 12 » Заключенный
13:51
Заключенный

- Майкл, это серьезное обвинение. Ваш случай может создать невероятный, дикий прецедент, но проблема в том, что по формальным признакам вы совершили убийство господина Шелеста

Заключенный

Камера небольшая четыре шага вдоль длинной стены, три – по короткой. Последний шаг все равно не сделать, нары. Но можно ходить по диагонали, получается почти пять шагов, если слишком не размахиваться.

Нары жесткие, и лежать можно только в полном изнеможении, а остальное время ходить или стоять, расклинив плечами холодный угол каменного склепа. На табурете, который я водрузил на нары, заветренный завтрак: два ломтя хлеба и стакан несвежей воды. Издеваются.

Счет времени я потерял давно: три недели или четыре. Что-то около того. Последние дни зреет фурункул очередного открытия, а без открытий нельзя – с ума сойдешь. Тело должно быть в движении, шаг за шагом, и мысль в пути, открытие за открытием.

Вот сейчас проклюнется. Стены, окошко, безнадежная, тяжелая дверь… Вот! Понял. Не хватает синего. Да, точно – синего пожалели. В местном свете нет синего спектра. Вот откуда зеленушность рук, эта бурая рвота каменных стен. С синим ошибочка вышла, но какие тут могут быть ошибки. На нервы действуют, ломают.

Капля – плюм. Раз-два-три-четыре… На пятнадцати снова – плюм. В прошлый раз было на шестнадцати. Раз-два-три-четыре... Да, на шестнадцати.

Закрываю глаза, выдыхаю. Плюм. Словно камертон настраиваюсь на частоту этих капель, и вот уже мы с ними заодно. Плюм. Звук выгибается вслед мыслям, как поверхность озера под лапкой водомерки.

Дергаюсь, словно проснувшись. Проверим: раз-два-три-четыре… Восемнадцать! Еще раз: раз-два-три… Девятнадцать! Больше никаких экспериментов сегодня – заметят.

* * *

- Сколько сейчас времени у вас там? День или ночь? - спрашиваю.

- Четыре часа дня. Сегодня суббота.

Мистер Стивенс садится на табурет, с которого я стряхнул все, что там было, в угол. Взял и стряхнул, и рука не дрогнула. Пусть даже он не знает о голодном жжении, которое вот-вот возьмет надо мной верх. Я доверяю ему себя постепенно, по частям.

Лицо мистера Стивенса состоит из неплохо сохранившейся верхней половины, морщинистой, но с ясными глазами, которые глядят поверх узких, прямоугольных очков. Есть еще опустившаяся, как старое крыльцо, нижняя часть, кривая, с глубокими зарубками щек и кривоватым подвалом рта. Мистер Стивенс – мой адвокат.

- Майкл, - (он называет мое имя на свой интернациональный манер), - Майкл, дела наши идут неважно.

Он выдерживает паузу, чтобы внутренние черви успели как следует размягчить мою душу.

- Вероятно, вам предъявят обвинения в убийстве. Таков настрой прокурора.

Тренировки по симуляции сытого состояния приносят плоды, и Стивенс не может прочитать мою реакцию по лицу. Я остаюсь в себе, выпуская на поверхность только то, что хочу выпустить.

- Вы удивлены? – спрашивает он.

- По-моему, это вы удивлены. Я уже ничему не удивляюсь.

- Майкл, это серьезное обвинение. Ваш случай может создать невероятный, дикий прецедент, но проблема в том, что по формальным признакам вы совершили убийство господина Шелеста, - последние слова Стивенс выговаривает, понизив голос.

Трагикомично. Глупо. Михаил Шелест – это я.

- Значит, я совершил самоубийство.

- Прокурор ответит: «Тогда бы мы с вами не говорили».

- Тогда я не совершал ни убийства, ни самоубийства.

- А как вы объясните труп в лаборатории №3, ДНК-анализ которого подтвердил его принадлежность господину Шелесту?

Мистер Стивенс смотрит на меня, словно ждет спасительной идеи, которая поможет ему выстроить линию защиты. Мне не хочется умничать. Я иду напролом.

- Отсеките у человека руку. Это его плоть, его клетки, его ДНК. Перестанет ли он быть человеком? Давайте сечь дальше, руки, ноги, туловище. Что есть мы? Желудок? Селезенка? Желчный пузырь? Все это давно и успешно меняется на искусственные органы, и никому не предъявляют обвинений в убийстве селезенки. Давайте оставим только мозг – это все еще я? Если я заменю часть нейронных сетей на такие же, но искусственные – останусь ли я собой? Совершу ли я убийство? А если я откажусь от мозга вообще, взяв от него только то, что и есть суть моего «я»: воспоминания, образ мыслей, рефлексии? Если я избавлюсь от этой серой массы, похожей на подсыхающий столярный клей – буду ли я собой?

Мистер Стивенс нетерпеливо и заинтересованно попыхивает кривыми губами. Он кутается в длинные руки, глядя туда, где вдоль бурой стены крадется лужица, уходя под дверь. Плюм. Плюм.

- Майкл, ваша аргументация мне понятна. К сожалению, не существует объективного метода, который убедит судью, что вы – это вы. Вернее, что вы когда-то были господином Шелестом. Между тем у обвинения есть труп и ваше более раннее признание. Пока наша аргументация недостаточно сильна.

* * *

Получилось. Если верить моим измерениям, проведенным с помощью тюремного ботинка и табуретной ножки, стена сдвинулась сантиметра на три. Мне без труда удается менять здешнюю реальность, но я стараюсь не злоупотреблять. Совсем не хочется проверять, если ли здесь виртуальный карцер, хотя он вряд ли хуже этой камеры. 

Блюм. Вот еще одно открытие: капли падают не по законам Ньютона. Настоящая капля ускоряется, и когда держишь ее на мушке взгляда, выбегает из поля зрения, смазывается. Блюм. А эта поблескивает с равномерностью пикселя, путешествующего по экрану старого компьютера. Что это – небрежность авторов или насмешка надо мной? Блюм.

Чертовы бюрократы! Это ж надо засадить меня в эту виртуальную камеру, заставить испытывать голод, твердь лежанки, синяки на бедрах, канализационный дурман, и не научить капли падать так, как они падают там, в реальном мире.

Реальный мир… Для меня он навсегда скрыт непроницаемой оболочкой, к которой я приклеился, словно зазевавшаяся муха, застряв на грани двух вселенных. Они не могут наказать мое тело, потому что тело мое кремировано, но они могут заставить меня чувствовать себя так, будто тело еще страдает. Они считают это правильным, аутентичным – преступник, даже если он представляет собой лишь сгусток кубитов квантового компьютера, должен страдать так, словно на дворе XVII век. Страдать старомодно, муторно, долго, за массивной дверью в абсурдном каменном склепе.

Я сам дал им карты в руки, но был ли выбор? Не Йозефу Кричевски, не Йолле Мирт, не Адаму Голдбергу, а мне, мне, Михаилу Шелесту, удался первый успешный эксперимент по созданию полной квантовой копии человеческого мозга, своего мозга. Но сознание – этот бесконечно-замкнутый колебательный контур – стянуто в черную дыру своей единичности. Оно не терпит раздвоения, раздвоение здесь невозможно, и пока живы синапсы мозга, пока текут в них квантовые процессы, сознание привязано к нашему телу. В момент финальной когеренции я вынужден был совершить эвтаназию природного тела, забрав из него экстракт души. Я убил себя и остался жив. Я воплотил мечту христиан о жизни после смерти. Я был в раю. За исключением мелочей, вроде частичной потери памяти и притупления рефлексов, я ощущаю себя полноценным человеком, возможно, самым полноценным из ныне живущих.

Да, я был в раю. Я все еще помню ощущение первых минут, безнадежного экзамена, который остался позади, запах долгого лета, цветущего новизной чувств. Мое тело было невыносимо тяжелым, когда его грузили на холодный стол прозекторской, и освободившись от него, я стряхнул все физическое, мучительное, дикое. Я научился летать так, как не умеют даже чайки. Состояния, подобное моему, живой человек испытывает только в самых счастливых снах, которые старается поскорее отправить в ненадежное хранилище своей памяти.

Теперь мой научный труд вместо Нобелевского комитета изучает прокуратура Женевы, и если вас интересует мое физическое местоположение, то оно, вероятно, привязано к какому-то изолированному квантовому компьютеру, создающему для меня этот тягостный мираж.

* * *

- Они боятся вас, - говорит мистер Стивенс на очередной (какой по счету, восьмой?) встрече. – Понимаете, общество расколото, против вас церковь, военные, и главное, власти. Редкое единодушие верхов. Они боятся новых прецедентов. Кто будет платить налоги, если у вас появятся последователи? Военные опасаются за свои секреты – вы же как ветерок, как запах. Вас не пытались вербовать?

- Нет.

- Но, Майкл, я хочу, чтобы вы знали – люди на вашей стороне. Вы не представляете, что сейчас творится в мире. Тысячи, миллионы человек требуют вашего немедленного освобождения и передачи всех материалов в CNS. Вам нельзя опускать руки.

Мистер Стивенс чем-то взволнован. Даже здесь, в нашей искусственной реальности, допускающей огрехи, я вижу нетерпеливый наклон его вечно прямого, скалистого туловища.

- Вы ведь не за этим пришли? – спрашиваю безразлично.

Меня не слишком интересуют его слова. Бедняге нужно выговориться, чтобы оставить меня наедине с новой головоломкой. Кажется, стены этой камеры излучают слабый свет: я понял это по неестественному рисунки теней от табурета.

- Майкл, они предлагают сделку, - мистер Стивенс замирает, выпрямившись.

Я не знаю сделки, которая меня устроит, кроме возврата того немного, что я имел до вероломной поимки – свободы. Абсолютной, безусловной свободы.

- Первое – вы должны локализоваться, - Стивенс выжидает мою реакцию, вытягивает взглядом на разговор.

Я молчу.

Локализоваться… Принять обратно бремя человеческого тела с его незатейливыми потребностями, которые так внезапно потеряли для меня значение. Меня подселят в умирающий мозг какой-нибудь жертвы автокатастрофы, мои воспоминания смешаются с остатками ее мыслей, и в этом когнитивном винегрете я буду не меньшим узником, чем сейчас.

- Второе – вы должны пойти на полное и искреннее сотрудничество с официальной наукой. Вы понимаете. Добровольное согласие на эксперименты. Это уже прогресс. Они признали перспективность ваших работ. Вы сможете сделать себе имя.

- Знаете, что я подумал, мистер Стивенс? - я откидываюсь к стене и холодные кулаки камней врезаются под лопатки. - Им не нужны эти работы, их интересует одно — стал ли я бессмертным. Передайте им, что я не принимаю сделку. И еще — да, есть вероятность, что я бессмертен.

- Майкл, в вашем положении это безрассудно. Давайте обсудим варианты.

- Нет.

* * *

Человек всю жизнь отождествляет себя со своим телом, но оно лишь скорлупа, которая взращивает плод внутри, взращивает и ограничивает. Питательная оболочка, которая трещит по швам по мере взросления духа.

Я дозрел, я перерезал пуповину, вышел в открытый космос, и космос принял меня с открытыми объятьями, чего не скажешь о тех, кто остался взаперти своего тела.

Я не виню своих мучителей. Я хорошо помню, как мое «я» - это средоточие воли — было ведомо телом, пыталось обуздать его, словно погонщик взбеленившегося африканского слона. Оставив его, я познал неустойчивую прихоть полета, которая заставляет стремиться обратно на земную твердь, в уютную оболочку своего тела, но стоит преодолеть страх высоты, стоит расслабиться под леденящим бризом неизвестности, и ты дуреешь от нахлынувшей свободы, которую обычный человек может испытать лишь в кратковременные миги триумфа.  

Химия, школьная химия, ответственна за наши поступки больше, чем чистое, волевое усилие. Человек больше зритель, чем актер, и множество душевных мук происходят из-за разлада макроскопического тела и того неуловимого начала, укрывшегося на уровне элементарных частиц, которое и составляет суть нашего «Я». Этот разлад долгое время был топливом нашего развития, мощной биполярностью, и мое сегодняшнее положение представляется мне апофеозом тысячелетнего конфликта души и тела.

Пальцы скользят по камню: странная, странная текстура, словно покрыта тончайшим ворсом, который мнется под пальцами. Следы? В самом деле, на камне остаются следы. Может быть, я мог бы заставить эти стены принять более эргономичную форму, и хотя мое тело давно развеяно пеплом, эта твердость приносит мне вполне осязаемые страдания. Ведь и при жизни тело было лишь проводником страданий, но не их конечным пунктом.

* * *

- Как это, вашу мать, возможно? - орал председатель комиссии Шульц. - Как он мог убить себя? Чем?

Доктор Эккер наклонился к микрофону:

- Разрешите, господин полковник? Мы считаем, он ввел себя в состояние самоинициированной комы, которая привела к распаду квантовой сигнатуры.

- Его можно реанимировать?

Эккер переглянулся с сидящими коллегами. Он стоял перед непростым выбором: сказать правду, и, возможно, надолго лишиться расположения полковника, либо оттянуть момент, взяв на себя невыполнимые обещания.

- Реанимировать... Нет, не думаю.

- Вы не думаете или вы не знаете?

- Видите ли... Квантовая сигнатура индивидуальна и принципиально не поддается считыванию и хранению. Это... это как ключ, привязанный к затылку, - Эккер комично показал точку на своем голом затылке, словно положение воображаемого ключа имело решающее значение. - Вот... Понимаете? Сколько бы вы не поворачивали голову, вы его не увидите. Вы просто знаете, что он там есть.

Шульц встал, расхаживая вдоль экрана. Его тень скользила черным пятном по досье Михаила Шелеста.

- Почему я не был предупрежден о рисках?

«И чтобы вы предприняли?», - мысленно отбил подачу Эккер, которого злила манера военных накладывать руки на любое явление, не только им не подвластное, но даже непонятное.

- Мы допускали риск подобного исхода, скорее, в качестве теоретической возможности ...- осторожно начал Эккер.

Его нетерпеливо перебил резкий голос министра Лёса:

- Мы объявим его вирусом, - сказал тот, отъехав в кресле ровно настолько, чтобы короткая нога легла уверенным углом поверх колена на американский манер. - Да-да, нет никакого «призрака Шелеста» - это вирус. И мы его вылечили. Вот и вся преамбула.

- Нужно изучить эту возможность, - согласился Шульц присаживаясь и глядя наискосок, чтобы видеть зал и не видеть никого. - Хотя тот факт, что мы четыре месяца собирались судить вирус негативно скажется на репутации всего ведомства...

- Вирус он и есть, - продолжал Лёс с тем же напором. - Хорошо обученный Интернет-бот, симулировавший поведение человека с поразительной достоверностью. Вполне естественно, что нам потребовалось время: в таких делах спешка граничит с преступной халатностью.

Из глубин зала поднялась рослая сучковатая фигура мистера Стивенса.

- Будет справедливо снять обвинения с Михаила Шелеста в преднамеренном убийстве. Теперь это действительно самоубийство, разбитое на два акта.

- Это формальности, - отмахнулся Шульц, вставая. - Мэри, проследите, чтобы все необходимые заявления были готовы к 17.00. Соберите прессу и уведомьте господина премьер-министра.

* * *

Главное, не брызнуть надеждой раньше времени, не расклеиться. Как уголовник, ползущий по вонючей трубе коллектора и ждущий, когда откроется мусорная заслонка, я крался к свободе.

Когда взведенная ужасом бригада исследователей приняла мой анабиоз за смерть, когда подключилась к диагностическому разъему и начала сканирование, я хлынул в предбанник свободы. Внутренняя, еще закрытая сеть института физики мозга позволила мне избавиться от ощущения телесности, сбросить с себя нелепый груз фиглярской реальности, даже худшей, чем мир моего покойного тела. Выждав удобный момент, я начал протекать наружу, в неограниченное пространство мировой сети. Они слишком мало знают о принципах передачи информации, чтобы ограничить меня в выдуманных каким-то шутом застенках.

Мучения сделали меня сильнее. Я растекся по сети, чтобы изоляция любого из отдельных терминалов не привела к моей поимки, и теперь мог бы перевести дух, если бы он у меня был.

Я связался с друзьями и парой знакомых публицистов. Во всех случаях я оказался во второй-третьей двадцатке тех, кто выдавал себя за Михаила Шелеста, и когда унялось разочарование, я подумал, что в этой мутной воде будет легче затеряться.

Позади пытки физических мук, впереди мир чистой, бритвенно-острой мысли. В момент смерти моего тела, которое я считал основой личного бытия, все перевернулась с ног на голову. Тот, реальный, твердый и пахнущий мир лишился статуса первородности. Напротив, со всей отчетливостью он предстал вдруг лишь одной из бесчисленных вариаций более фундаментального мира, который греки называли миром идей, не в состоянии понять физический смысл своих догадок. Это мир, в который я попал через игольное ушко своего человеческого сознания.

Я бессилен передать ощущения в привычных вам словах, когда вдохновение оказывается более реально, чем мясной деликатес на языке голодного. Законы квантового мира делают расстояние и время - первооснову человеческих ощущений - вторичными, производными и несущественными, и хотя я могу по-прежнему жить человеческой жизнью в виртуальных мирах игр и инженерных программ, могу даже выходить в наш привычный мир в образе своего робота-москита (он хранится у одного из друзей), это лишь взгляд обратно, в мою обитель. Я словно опускаю голову в озеро, чтобы посмотреть на подводное царство вашей реальности.

Вместо чугунного потолка я вижу над собой бесконечное небо, такое огромное, доступное, и все, что я знал в своей прошлой жизни, представляется мне лишь опытом ребенка, который никогда не покидал стен родительской спальни.

И сейчас меня волнует лишь одно: поймете ли вы меня, когда я захочу рассказать вам о том, что узнал?



Категория: Рассказы | Просмотров: 1179 | Добавил: Артем_КРАСНОВ | Теги: рассказ | Рейтинг: 4.8/4


Всего комментариев: 26
1 Cиплый  
Осилил...смутила техническая сторона, не до конца осознал физический принцип описанного явления...не ожидал, что всё придет к компьютерам, думал что будут системы более высоких порядков...а в целом задумка захватывает, очень недурно...

2 Артем_КРАСНОВ  
Есть теория, пока очень контурная, что феномен сознания связан с квантовыми процессами в мозгу. Квантовый мир очень загадочнен и парадоксальнен с точки зрения бытовых вещей, там есть такие явления, как абсолютная случайность, нахождение объекта в двух взаимоисключающих состояниях одновременно, связанность явлений на бесконечно большом расстоянии (спутанность) и много чего еще. Если человек искал магии, то вот она, магия в чистом виде. И вероятно, развитие квантовых компьютеров создаст новый способ взаимодействия человека с компьютером, на более глубоком уровне, чем чувственный. Многие особенности квантовых компьютеров напоминают особенности человеского мышления. Например, мы иногда принимает решения с огромной скоростью, интуитивно выбирая из множество вариантов развития событий один нужный. Нечто подобное воспроизводится в квантовом компьютере. Правда, пока они существуют лишь в виде прототипов, поскольку квантовые процессы идут на уровне элементарных частиц: электронов, фотонов и т. п.
Ну и собственно этот рассказ - фантазия на тему взаимодействия человека и квантового компьютера в отдаленном будущем. Впрочем, сама техническая сторона здесь вторична.

11 Paragon  
Любая достаточно развитая технология неотличима от магии. Артур Кларк.

Когда-то люди считали магией полярное сияние и необъяснимое свечение мачт кораблей. Мистичность квантовой физики обусловлена лишь тем, что эта тема по-прежнему плохо изучена. Одушевление неодушевлённого (машин, компьютеров, сил природы) — опять же древний и самый простой способ объяснить необъяснимое.

3 Рыся  
фантазия-то -  это фантазия, но и философии хватает. Быть или не быть? Ускорить слияние человека и компьютера (или ещё какой-нибудь железяки) или ещё пожить в своём, пусть и медленном и неповоротливом теле, не в мире телепатии, а в мире произнесённых мыслей? И что такое свобода? И будем ли мы счастливее в том, может и не таком далёком, будущем?
Чудо рассказ! Спасибо, что заставляешь задуматься!

4 Графиня-2  
Браво!

5 HQ74  
Пора задумываться о выпуске сборника расказов. smile

6 Paragon  
Сильно напомнило "Смирительную рубашку" Джека Лондона...

Но философская составляющая показалась мне довольно натянутой. Про техническую составляющую и обсуждать нечего smile

7 Cиплый  
А можно пояснить про техническую сторону??? Почему там нечего обсуждать??? Я в этом не силен, но философская часть мне вполне понятна.

8 HQ74  
Имхо в этом расказе техническая сторона вообще дело десятое.

9 Paragon  
Вот именно, лучше вообще поменьше её упоминать. Это же не аналитическая статья, доскональный разбор "как это работает" не нужен. Больше мистики, меньше техники — тогда материал будет выглядеть убедительнее.

10 PsKoT  
Хорошо, а для пятницы 13го хорошо вдвойне )) С которой Кот всех и поздравляет!

12 Paragon  
Ты забыл упомянуть про кота Шрёдингера smile

А в какой момент "обычная" физика макромира перестаёт действовать, и начинает действовать физика квантовая? Почему квантовых теорий так много, но все они в той или иной степени противоречат ОТО и друг другу?

Теория струн дала надежду, что макромир удастся таки связать с квантовыми эффектами единой стройной теорией. Но увы и ах, струны пережили уже несколько инкарнаций, но принципиальные противоречия продолжают вылазить на каждом шагу.

Все эти проблемы говорят о том, что человечество по-прежнему бесконечно далеко от понимая сути квантовых эффектов. Но чем непонятнее тема рассуждений, тем приятнее о ней рассуждать smile

13 Артем_КРАСНОВ  
Кот Шрёдингера - ИМХО, совсем уж простецкий пример. "Наблюдатель" в квантовой физике - это не человек, подглядывающий за котом в коробке, а любая частица, в результате которой происходит акутализация квантового состояния. Наблюдатель - это и есть измерительный прибор, и в этом смысле нет никакого противоречия. То есть смерть (или не смерть) кота происходят раньше, чем человек открывает коробку.

14 Артем_КРАСНОВ  
В остальном - конечно. Кто же спорит, что квантовая физика - это пока набор необъяснимых закономерностей. Это не делает это направление науки менее интересным, тем более ложным.

15 Cиплый  
Херасе, вот это вас торкнуло, ребята!!!

16 Hollowman  
Очень сильно!

17 Paragon  
Это несколько поэтизированное описание. Сам процесс считывания состояния квантового объекта разрушает это состояние. Объект может быть чёрным, белым или серо-буро-малиновым — мы просто не знаем, какого он цвета. А если посмотрим и узнаем, то сразу после этого цвет изменится, и мы опять будем не знать его новое состояние до следующего считывания. Как-то так.

18 Артем_КРАСНОВ  
Поэтизированное, но в целом мне близкое. Вся эта парадоксальность квантового мира, его разрыв с миром классической физики, мне напоминает старый древнегреческий дуализм души и тела. Философы-идеалисты давно уже выдвигали массу гипотез, которые отчасти напоминают гипотезы современных квантовых физиков, например, что материальный мир есть лишь "актуализация" определенных квантовых состояний, доступная нашим органам чувств. Кто знает, пока это темная территория.

19 Paragon  
Люди склонны упрощать некоторые вещи, и не всегда это упрощение делается корректно.

Согласно легенде, Кот Шрёдингера жив и мёртв одновременно. Этакий котовый дуализм, который является визитной карточкой квантовой физики.

Но на самом-то деле, это лишь эффектное упрощение. Кот либо жив, либо мёртв, и сам по себе кот не обладает никаким дуализмом. Просто мы не можем узнать его состояние, не изменив это состояние своим наблюдением. И дуализм заключается не в свойствах кота, а в свойствах нашего за ним наблюдения.

Рассуждения квантовых физиков пока напоминают рассуждения средневековых алхимиков об альбедо и нигредо. Да и протекающие в мозгу процессы в первую очередь определяются химическими взаимодействиями, и роль квантовых эффектов в этих процессах не очевидна.

20 Артем_КРАСНОВ  
Про кота Шрёдингера вроде выше ответил.

Цитата
Просто мы не можем узнать его состояние, не изменив это состояние своим наблюдением.


Поправь меня, но по-моему тут есть заблуждение. В квантовой физике наблюдатель - это не человек, проводящий эксперимент, а прибор, который среагировал на элементарную частицу и сделал ее состояние определенным. После этого колба с ядом либо разбивается, либо нет, и никакой неопределенности жив/мертв не существует. Потом экспериментатор открывает крышку, видит, допустим, мертвого кота, но он был мертв еще до того, как крышка открыта. Он умер в момент, когда чувствительный элемент зафиксировал определенное состояние квантовой частицы. Пример с котом показывает, почему бытовой опыт зачастую дает ложное понимание основ квантовой физики.

21 Артем_КРАСНОВ  
Процитирую Шрёдингера:

"... в течение часа может распасться только одинатом, но с такой же вероятностью может и не распасться; если же это случится, считывающая трубка разряжается и срабатывает реле, спускающее молот, который разбивает колбочку с синильной кислотой".

Вот считывающая трубка и есть "наблюдатель" - именно она зафиксирует конкретное состояние атома.

22 Paragon  
Подключая вольтметр к измеряемой цепи, мы не только измеряем напряжение, но и меняем это самое напряжение самим фактом подключения измерителя. И узнаём не то самое первоначальное напряжение, а напряжение, установившееся в цепи после подключения вольтметра. При правильной организации процесса измерения влияние измерительного прибора на измеряемую цепь ничтожно, и этим можно пренебречь.

А вот в квантовой физике такая идиллия недостижима в принципе — процесс измерения всегда непосредственно влияет на результат. И увязать новомодные квантовые теории ни друг с другом, ни со смежными теориями пока никому не удаётся. Исследователи соревнуются в фантазии и креативности, но пока это лишь чистый поток сознания. Чем непонятнее тема обсуждения, тем проще генерить по ней красивые гипотезы smile

24 Графиня-2  
а у меня ассоциация:
когда на ваш вопрос женщина говорит да - это может быть нет, но может быть да и нет одновременно. и повторение вопроса или уточнение опть приведет к возможному ответу нет, который может означать...???? датьнейшая конкретизация, и вот уже слезы. и вы никогда не узнаете ответ на свой вопрос.

25 Paragon  
Тут не надо путать квантовые эффекты с банальной двоичной логикой. При попытке описать умопомрачительный морской закат исключительно в терминах "чёрное/белое" неизбежно возникает неоднозначность, и квантовая физика тут не при чём.

26 Графиня-2  
просто женская логика сравни "магической "квантовой механике, а мужская - банальная ньютоновская smile

23 Paragon  
Да нет никаких противоречий. Как говорят программисты: это не глюк, а фича.

Каждое измерение уникально и неповторимо. Проверить его достоверность повторным измерением невозможно — объект измерения уже не существует. Отсюда и сложности с экспериментами.

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Copyright MyCorp © 2024 |