Знаете, что меня раздражает в себе самом? Деловитость. Хотя
нет – она меня не столько раздражает, сколько мне надоело ее соседство. Она
пришла в гости, а живет со мной уже лет десять. Хочешь ее выгнать на выходные,
а хрен тебе – она как неугомонный дядя Веня из Алупки поднимет с утра пораньше
и займется обустройством твоей жизни. Хотел провести день в бездействии, но не
тягостном ожидании, а чтобы как у Би-2 «струилась лень», да только не успел
выпить кофе, в мозгу уже всплыл список неотложных задач. Лень забилась по углам,
а за тебя уже берется совесть: ну не сделаешь ты сегодня, не сделаешь завтра, и
что тогда? Давай-давай, беги-беги. Чувствуешь себя на ленте тренажера, и не
знаешь: вот если упасть, что будет? Слетишь и расшибешься к чертям или тебя
прокрутит пару раз, а потом побежишь дальше как ни в чем не бывало? Думаю, что
второе, но проверять страшно. Как с парашютом прыгнуть: вроде знаешь, что вероятность
разбиться низкая, а инстинкты сильнее.
В современной России деловитость – это что-то вроде культа. Если
ты не деловой, ты неудачник. Я слышал про какие-то там страны, где работают по три
дня в неделю, а четыре оплачивает государства. Или вот у Пушкина в «Метели»:
ехал этот Владимир зимней ночью, заблудился, наткнулся на избушку, и какой-то
малый (вот делать ему нечего) повел его за десять верст показывать, где это село
Жадрино. Просто вот переложите на нашу жизнь: стучится в окно нервный чел и
говорит: «Эй, братан, где тут у вас Копейск?» Да верст тридцать тудыть. «А дай
машину или проводи хоть». Васька, кончай со своими танчиками онлайн, иди вон,
покажи человеку, где Копейск.
Нет, я понимаю, звучит, как фантастика, но в те-то времена,
в 1811, пошел как миленький в ночь и метель, потом обратно пошел, и на такси
денег не было. Вот это я понимаю, свобода духа.
Собственно, я даже не
жалуюсь. Я не устал. В деловитости комфортнее, потому что она не оставляет
пространства для сомнений. Как только наступает пауза, тут же понимаешь, что
пришел ты никуда и зовут тебя никто. А пока ты деловой, ты король мира. Некоторые
говорят, что в этом есть большая мудрость. Вполне возможно. Только все хорошо в меру, а свою меру
деловитости мы, по-моему, перебрали.
Наша жизнь состоит из могучих шлакоблоков жизненно важных задач.
Пространство между ними заполнено камнями поменьше, бытовухой и отчетами.
Остаются совсем маленькие промежутки: если бы их суммировать в течение недели,
вышло бы этак часов пять, чтобы почитать хорошую книгу или, допустим, тупо
походить и подумать о том, куда ты вообще спешишь. Но в реальности суммировать эти
объедки времени сложно, в них не влезают книги, в них лезет «формат»: короткие
новости, Angry Birds,
твиттер, канал ТНТ (вот мастера заполнять пустоты – как не включи, всегда есть
чем отупиться…»).
От этой нашей деловитости мы что-то теряем. Мы все боимся,
что нас зомбируют, а ничего такого не надо, потому что мы летим, как
ошпаренные, и на такой скорости периферийное зрение уже не работает. Замороченного
человека легко зомбировать – достаточно лишь заполнить мелкие трещинки его
времени правильными форматами. А уж он сам их слижет в десятиминутный перекур.
Нам в самом деле нужно быть такими замороченными? Это
проявление нашей неэффективной экономики, которая заставляет тех, что не
ворует, крутиться за двоих? Или это мы у Запада переняли? Или нам это нравится?
А если взять, допустим, месяц жизни и рассортировать всю
суету по полкам: на верхнюю – самое важное, что определит жизнь на годы вперед,
на вторую – менее важное, и так далее до
самого низу, куда попадут Angry Birds
и прочее. Мне кажется, получится пирамида, у которой можно убрать самую
большую, нижнюю часть, ничего не потеряв в стратегическом плане. Просто вымел
мусор.
Правда, это не так-то просто. Такой подход будет выглядеть асоциальным,
и многие обидятся. Они скажут: так значит, наши дела ты считаешь мусором? А
правда лишь в том, что через пять лет они сами не вспомнят, что это были за
дела.
Я вообще говорю не о культе праздности, когда гормональный
фон упал, и человек превратился в кисель. Скорее, не хватает какой-то спокойной
созерцательности, когда ты можешь как бы отойти в сторону от полотна своей
жизни и поглядеть на него чуть издалека. Или даже забыться на пару дней, чтобы обнулить
ощущения. Когда ты можешь без ажиотажа думать о своих успехах и неудачах,
читать книги и понимать их, ощущать несиюминутность существования.
Но сегодня это недешевое удовольствие. Внешнее бездействие
не приветствуется. Если человек сидит на лавке, не говорит по телефону, не
пишет в твиттер, не читает новости, а просто сидит и смотрит – он бездельник.
Не важно, что рождается в его уме, если это не имеет материального выражения –
он бездельник. Отсюда культ имитации бурной деятельности, когда бессодержательная
активность ценится выше, чем созидание, не имеющего воплощения «в металле».
Я говорю о неком состоянии разума, которое появляется в
часы, очищенные от злободневности. Когда ты становишься восприимчив к новому, спокоен
и критичен. Мне кажется, в разные
времена и в разных странах возникали условия, благоприятствующие
конструктивному бездействию – достаточно почитать про древних греков, которые
вели весьма фривольный образ жизни, а придумали столько, что на 2000 лет с
гаком хватило. Наше время и наша страна этому не очень способствуют. Но это не
повод сдаваться.
Иногда мне кажется, что в наше время сделать что-то значимое
проще на фоне каких-то неприятностей. Пока все хорошо, ты работаешь
птицей-несушкой: поел, по…л, снес яйцо и по новой. А вот заболеешь простудой, к
примеру, лежишь и внутренне растешь. И на душе тепло от высокой температуры и
мыслей. А еще, если замечали, пропадаешь на неделю с работы, и все неотложные
дела благополучно ждут неделю. А в обычном состоянии это просто невозможно.
Деловые люди делают больше дел. Они больше покупают, больше
продают и приносят больше прибылей сотовым операторам. А мне бы хотелось
организовать свою жизнь так, чтобы было в ней место той праздности, которая
умножает последующие дела на десять. Наверное, это и загадаю в новый год.
|
