Ники Лауда, страшные ожоги которого уже почти незаметны за сетью морщин, после просмотра фильма о самом себе делает, наверное, лучший комплимент режиссеру Рону Ховарду. «Были сцены, которые меня по-настоящему удивили, некоторые ужаснули. Были сцены настолько реалистичные, что я увидел вторую часть той истории. Когда я вернулся в спорт с обезображенным лицом, реакция людей в то время была... очень невежливой. Люди не смотрели мне в глаза, они смотрели на лоб, на отсутствующее ухо, и это было трудно... Потом я научился справляться с этим, потому что люди такие, какие они есть. Но когда я увидел кино, когда я посмотрел на себя глазами Джеймса Ханта в Монце, у меня был точно такой же шок. Понимаете, сейчас, много лет спустя, я вдруг понял, почему люди были так бестактны со мной в то время, и мне нужно было проявить к ним чуть больше снисхождения». 
Первые годы после аварии Ники Лауда выглядел, как герой фильма ужасов, принципиально отказываясь от пластической хирургии. По его словам, фильм позволил ему увидеть самого себя со стороны и понять странную реакцию людей Большинство фильмов про гонки смотреть невозможно. Ни фанатам автоспорта, ни тем более людям далеким. Спортивная составляющая плохо вплетается в сюжет фильма, а без нее фильм, даже если он хороший, получается не совсем про гонки. Выдержать баланс между спортивными сценами и драматической основой весьма и весьма сложно, но Рону Ховарду это удалось, пожалуй, также хорошо, как Джону Франкенхаймеру в его знаменитом Grand Prix 1966 года. 
Дэниэль Брюль (вверху) и его герой - Ники Лауда образца 1976 года (до аварии). Несмотря на кажущееся отсутствие сходства, на экране Лауда выглядит очень настоящим, и лично мне созданный образ пришелся к душе. Сам Ники считает, что работа Брюля была особенно трудна, ведь многие люди прекрасно знают настоящего Лауду 
Сам по себе спорт гораздо интереснее, эффектнее и драматичнее, чем любой вымысел. Поэтому сценарист Питер Морган взял за основу реальную историю – сезон «Формулы 1» 1976 года. Это именно та история, которую, будь она придуманной, сочли бы авторским перегибом. 
Фильм снят для широкой аудитории, которая не знакома с «Формулой 1» в принципе, более того, именно этой аудитории события тех лет покажутся наиболее волнующими, невероятными. Сгорев заживо в своем Ferrari, уже через шесть недель Ники Лауда с еще не затянувшимися ожогами вернулся в гонки и продолжил борьбу. Два из трех своих титулов в «Формуле 1» он выиграл уже после аварии. 
Крис Хемсворт вполне убедительно передал разгульность Джеймса Ханта, хотя, по мнению Лауды, походил на человека, посетившего косметический салон. Тогда как реальный Хант выглядел так, будто только что встал с постели (чаще всего так оно и было). 
«Гонка» – это фильм о противостоянии не просто двух гонщиков, скорее, двух эпох «Формулы 1». Джеймс Хант – антипод Лауды – ярчайший представитель эры пилотов-романтиков, которые побеждали на кураже, граничащим с безрассудством. Лауда – основоположник «новой школы», внимательный к техническим деталям, расчетливый, умеющий контролировать риски. Особую ценность фильму придает его историческая достоверность – по крайней мере, в том, что касается спортивной составляющей. Даже спецэффекты смотрятся на порядок более натурально, чем в компьютерных блокбастерах нового времени. Для съемок Рон Ховард ангажировал десятки сохранившихся болидов того времени, каждый из которых стоит миллионы долларов – в эпизоде появляется даже шестиколесный Tyrrel P34. Особенно ответственные сцены, вроде аварии Лауды, восстанавливали по имеющимся документальным записям, что придает событиям ошпаривающую реалистичность, равно как и образ Лауды, воссозданный актером Дэниэлем Брюлем. «Был момент, когда я действительно увидел на экране себя», – признается уже настоящий Лауда. 
Лауда и Хант не были записными врагами, и в целом отношения гонщиков в те времена были гораздо ближе к понятию "дружба", чем сейчас. "Каждый день мы жили, как последний, и это накладывало отпечаток на отношения", - считает Лауда. Впрочем, ради накала страстей Хант и Лауда показаны не просто соперниками – почти врагами, тогда как в реальной жизни их отношения были проще и теплее. Для наглядности Рон Ховард максимально развел своих героев по углам ринга, показав Ханта совсем уж безбашенным, а Лауду – совсем уж педантичным. Сам Ники признается, что его образ получился несколько суше, чем он был на самом деле, хотя и ставит на сценарии резюме: «С моих слов записано верно». 
Лично я предпочел бы увидеть историю, воспроизведенную с максимальной достоверностью не только в спортивном ключе, но и психологическом, и пусть даже герои получились бы не столь выпуклыми, полагаю, их естественный темперамент обеспечил бы фильм топливом без режима «форсаж». «Формула 1» не требует гипербол – они заложены в самой сути спорта высоких достижений. Не покидало также ощущение, что фильм все же написан «под Лауду», с которым сценарист Питер Морган провел много часов. А мне хотелось увидеть сценарий той степени беспощадности к героям, которая граничит с их полным оправданием. 
Образ Ханта в фильме во многом совпадает с его медийной личностью, разгульной, шальной и любвеобильной. Тем не менее, Хант был не таким уж "раздолбаем", питал сентиментальную слабость к попугайчикам (и имел большую коллекцию породистых птиц), был очень предан в отношениях, если дело не касалось секса. Эта сторона личности Ханта несколько выпала из внимания, и образ получился немного плакатным.
Наконец, не хватило мне широты фокуса: фактически, режиссер провел макросъемку двух персоналий – Ханта и Лауды – тогда как их многочисленному окружению отведена роль декораций. Более-менее проявляются в фильме образы лорда Хескета и супруг пилотов, контурно показан Клей Регаццони, мелькают на фоне другие гонщики тех времен. Но за исключением эпизодического появления в кадре, полностью растворен Энцо Феррари. А ведь драматичный Гран-При Японии 1976 года подвел черту не только в отношениях Лауды и Ханта, но также Лауды и Феррари. Возможно, дело здесь в политических мотивах, поскольку в контексте тех событий Ferrari и ее лидер не всегда предстают в положительном ключе, и все же хочется той степени беспощадности... Впрочем, я это уже говорил. 
Ники Лауда был крайне недоволен тем, как рано Энцо Феррари списал его со счетов - замена для австрийца была найдена еще до того, как врачи дали прогноз (правда, к тому моменту Лауду на всякий случай отпели). Вероятно, именно эта обида отчасти мотивировала Лауду сделать то, что он сделал на Гран-При Японии 1976 года. Имея все шансы на титул, он просто сошел с дистанции на втором круге, посчитав дождевую гонку слишком опасной. Чемпионом стал Джеймс Хант с перевесом в 1 очко, заняв третьем место в одной из самых драматичных гонок в истории автоспорта. Энцо Феррари был в бешенстве, и хотя Лауда остался в команде на следующий сезон и даже взял второй титул, отношения были испорчены навсегда. На мой взгляд, стремясь воспроизвести хронологию событий, Рон Ховард порой шел по пикам спортивных событий в ущерб психологизму. Он словно боялся полностью расковаться и отхлестать своих героев так, чтобы довести зрителя до катарсиса. Я ждал и не дождался сцены, когда Лауда вернулся после аварии за руль Ferrari на тестах, и испытал такой приступ паники, что не мог переключиться на вторую передачу. «Это был животный ужас, – вспоминает он. – Я стал просто ездить по кругу, постепенно наращивая темп, и через некоторое время обнаружил, что являюсь самой быстрой Ferrari на треке». Но ведь на тех тестах, вероятно, Лауда и стал тем упрямым циником, который прогибал под себя мир похлеще Макаревича. 
Очень вскользь в фильме показан Гран При Италии 1976 года, первый для Лауды после аварии. Тогда лояльная к родной "Феррари" итальянская полиция попортила кровь «МакЛарену», обвинив в контрабанде и использовании запрещенного топлива, и как результат тех обвинений, Хант вынужден был стартовать из последних рядов. Это, по его словам, было не только плохо для борьбы в чемпионате, но и очень унизительно, зато Лауде позволило вернуться в борьбу. И тем не менее я с чистой совестью рекомендую фильм всем, кто любит кино красивое, драматичное, в котором у эффектности нет привкуса синтетики, а дух гонок и спорта вообще проникает в тебя через поры кожи. Большинству представителей «Формулы 1» фильм понравился, да и опрошенные мной знакомые оценили его весьма позитивно. Вот только почему российские прокатчики использовали этакий эвфемизм, как «Гонка»? Английский вариант названия Rush, адреналиновая лихорадка, отражает суть фильма гораздо точнее.
|
