Недавно довелось мне сидеть в жюри и оценивать научно-исследовательские работы финалистов областного конкурса патриотической тематики. Признаюсь честно, на это мероприятие я ехала с ощущением некой формальности происходящего. Я помню, как писались рефераты в мою бытность школьницей: брались две-три книги и переписывались кусками красивым почерком. А то и вовсе половину реферата занимала статья из Большой советской энциклопедии. Сейчас же при наличии огромного числа интернет-ресурсов работу можно и вовсе состряпать нехитрым сочетанием Ctrl-C и Ctrl-V. Поэтому я шла с кислой миной, ожидая услышать детский бубнеж и зачитывание с листа. Однако школьники меня приятно удивили.
Мне досталась номинация «Памяти жертв политических репрессий». В ней было представлено 12 работ учеников 7-11 классов. Были тут и челябинцы, и манитогорцы, и миасцы, и жители деревень и поселков – одним словом, работы действительно областные. Дети были разной степени подготовленности, а изыскания – разной степени глубины. И да, была одна девочка «бу-бу-бу», которая ни разу не оторвала глаз от листочка, но у остальных горели глаза, было видно, что материал, который они представили на конкурс, изучен лично, проанализирован, практически выстрадан.
Но зацепило меня не это, а то, что формальные, на первый взгляд, работы оказались едва ли не детективными расследованиями. Не знаю, этично ли указывать настоящие имена (все-таки дети несовершеннолетние и любая публикация о них – с разрешения родителей), поэтому на всякий случай изменю ФИО школьников. И расскажу о трех наиболее понравившихся работах.
Например, потряс меня Денис. Он, как и большинство учеников в данной номинации, работу посвятил своему прадеду, репрессированному в 1933 году. История стандартная: пришли поздно вечером, арестовали, увезли. Жена почти год добивалась от разных инстанций ответа, куда отправили ее мужа. Наконец, получила письмо, что он направлен на стройку канала Москва-Волга. Больше о муже не было ни слуху, ни духу: писать письма осужденным запрещалось, как запрещалось родственникам приезжать на свидания. Лишь только после смерти Сталина, когда стали частично открывать архивы, прабабка снова написала в НКВД, и ей аж в 1959 году прислали свидетельство о смерти, в котором говорилось, что ее муж скончался от крупозного туберкулеза в 1939 году. Поскольку он не был расстрелян, в то время компенсация ей не полагалась. На том все и завершилось.
Однако правнук этого человека, 10-классник Денис, обратил внимание на то, что стройка канала была завершена в 1937 году, а в свидетельстве о смерти значился год 39-й. Мальчик написал в архивный отдел с просьбой указать место смерти прадеда, ибо очевидно, что погиб он не на стройке канала. После двух лет переписки с разными ведомствами (а мальчик упертый, прям чувствуется, что он и мертвого за*бет) ему была выслана копия приказа, датированная 1936 годом, о расстреле пяти человек, среди которых был и его прадед. Таким образом, государство не только лишила троих малолетних детей отца, но еще и скрыло факт его смерти, чтобы не платить компенсацию.
Другая девочка – Лида, ныне 11-классница, уже третий год состоит в поисковом отряде. В прошлом году во время интервью с одной старой жительницей какого-то даже не села, а хутора или умирающей деревни Лида обратила внимание на странное слово, которое бабушка произносит – чимкет. Бабушка произносила много диалектных слов, да и зубы не все у нее, поэтому Лида решила уточнить, что это слово значит. Выяснилось, что местные жители так называют поляну в лесу, где из земли торчат кресты. Поисковики отправились туда, и предварительные же раскопки открыли безымянное захоронение людей с явными признаками насильственной смерти (у одного было пулевое ранение в голову). Поисковики пригласили археологов, и будущим летом останки будут извлечены, по возможности идентифицированы и перезахоронены, как положено.
Слушая эти доклады, я все думала: зачем они это делают? Некоторые дети отвечали, что восстанавливают историческую справедливость, другие – что им просто интересна история семьи. Но одна девочка своим ответом заставила меня крепко задуматься. Она сказала: «Я думаю, прадедушка хотел, чтобы мы знали, как он погиб, помнили о нем…»
И я представила эту ужасающую ситуацию: человека забирают из семьи, увозят в неизвестном направлении, его близким не дают о нем никакой информации, да и ему он них – тоже. Кто из нас мечтает о безвестной кончине? Кто хочет сгинуть вдалеке от родных, от друзей? Возможно, когда наступает сама смерть, ничто не имеет значения, но пока тело еще живо, пока мы дышим и мыслим, мы цепляемся за любую надежду. Нам кажется, что память о нас, о наших последних минутах даст нам шанс на бессмертие. Так, замурованные в тонущей субмарине моряки пишут письма родным, потому что верят, что их когда-нибудь достанут. Отрезанные от цивилизации экспедиции ведут дневник, потому что надеются. Пассажиры падающего самолета прощаются со своими близкими в смс-ках. Это заложено в нас природой: мы хотим, чтобы в момент нашей смерти мы были не одни. Пусть опосредованно, через письма, дневниковые записи, записки, посланные в бутылках, – но нам важно, чтобы момент нашего ухода из этого мира остался в чьей-то памяти. Как будто эта ниточка позволит нам сохранить связь с этим миром, позволит нам остаться в нем еще на чуть-чуть, на пять минуточек.
Для этого нам стоит пристально всмотреться в наше прошлое, подарить душам наших предков те несколько минут жизни, о которых они так мечтали перед смертью.
Я сама недавно это осознала. Может, лет пять назад. Когда стали стремительно уходить в мир иной те, кто всю мою сознательную жизнь был рядом. Я понимаю, что это закономерный процесс, но когда это начинает касаться тебя в той или иной степени, ты иначе его осмысливаешь, начинаешь понимать важность не только живого общения, но и важность памяти.
А это к сожалению, стало уже почти "нормой". Пока старики живые - все не хватает времени на них. А когда уходят, лихорадочно пытаемся "наверстать" и вспомнить. У самого так с дедом приключилось. Много лет подряд обещал съездить на родину, на Ставрополье, тем более дед всегда звал, ждал...
И вот когда уже железобетонно решил съездить, и свозить его на 9 мая на площадь (куда он меня мальцом с собой всегда брал) - дед не дожил чутка до 9 мая... Я чуть сам себя не съел...
Этот старик умер в доме престарелых. Все считали, что он ушёл из жизни, не оставив в ней никакого ценного следа. Позже, когда медсестры разбирали его скудные пожитки, они обнаружили это стихотворение.
Входя будить меня с утра, Кого ты видишь, медсестра? Старик капризный, по привычке, Ещё «живущий» кое-как.
Полуслепой, полудурак. «Живущий» впору взять в кавычки. Не слышит – надрываться надо. Изводит попусту харчи.
Бубнит всё время – нет с ним сладу. - Ну, сколько можно, замолчи! Тарелку на пол опрокинул. Где туфли? Где носок второй?
Слезай с кровати! Чтоб ты сгинул… Сестра! Взгляни в мои глаза! Сумей увидеть то, что за...
За этой немощью и болью, За жизнью прожитой, большой. За пиджаком, «побитым» молью, За кожей дряблой, «за душой».
За гранью нынешнего дня, Попробуй разглядеть МЕНЯ…… Я мальчик! Непоседа, милый. Весёлый, озорной слегка.
Мне страшно. Мне лет пять от силы. А карусель, так высока! Но вон отец и мама рядом.
Я в них впиваюсь Цепким взглядом. И хоть мой страх неистребим, Я точно знаю, что ЛЮБИМ…
…вот мне шестнадцать, Я горю! Душою в облаках парю! Мечтаю, радуюсь, грущу. Я молод, Я ЛЮБОВЬ ищу…
… и вот он, мой счастливый миг! Мне двадцать восемь. Я - жених! Иду с ЛЮБОВЬЮ к алтарю, И вновь горю, горю, горю…
… мне тридцать пять, растёт семья. У нас уже есть сыновья. Свой дом, хозяйство. И жена мне дочь вот-вот родить должна…
…а жизнь летит, летит вперёд! Мне сорок пять – «круговорот»! И дети «не по дням» растут. Игрушки, школа, институт…
Всё! Упорхнули из гнезда! И разлетелись кто куда. Замедлен бег небесных тел. Наш дом уютный опустел…
...но мы с ЛЮБИМОЮ вдвоём! Ложимся вместе и встаём. Она грустить мне не даёт. И жизнь опять летит вперёд…
… теперь уже мне шестьдесят. Вновь дети в доме голосят! Внучат весёлый хоровод. О, как мы СЧАСТЛИВЫ! Но вот…
… померк внезапно солнца свет. Моей любимой больше нет! У счастья тоже есть предел… Я за неделю поседел.
Осунулся, душой поник. И ощутил, что Я старик… … теперь живу я «без затей». Живу для внуков и детей.
Мой мир со мной, но с каждым днём Всё меньше, меньше света в нём. Крест старости взвалив на плечи, Бреду устало в никуда.
Покрылось сердце коркой льда. И время боль мою не лечит. О, Господи, как жизнь длинна, Когда не радует она…
… но с этим следует смириться. Ничто не вечно под луной. А ты, склонившись надо мной, Открой глаза свои, сестрица.
Я не старик капризный, нет! Любимый МУЖ, ОТЕЦ и ДЕД … … и мальчик маленький, доселе В сиянье солнечного дня Летящий вдаль на карусели… Попробуй разглядеть МЕНЯ!
Я с дедом вдоволь пообщался. Много чего порассказывал. Иногда даже родители этого не знали. Иногда поражала парадоксальность выводов. Рассказывал, как форсировали Одер. Переправились, а по ним лупят со всей дури. Теоретически можно отступить. Но стыдно, а во вторых плавать не умеет. Продержались. После этого боя отправили на курсы мл.лейтенантов. А еще при формировании в тылу можно было попасть в эшелон на дальний восток. Надо было писарям магарыч поставить. Стало стыдно. А эшелон тот отправили под Ленинград. Развернули. До фронта не доехали. Погибли все. Попали под бомбежку. А уже после войны ехал на дембель, и купил 3 платья. Для будущей невесты. Невесты и в помине не было. Зато когда с бабушкой познакомились было что на свадьбу подарить
Хорошо, что вы успели из уст в уста услышать это, а не как я - через третьи руки и с домыслами. Зато недавно в какой-то едкой пылище отыскала письма деда с фронта. Читала и реально плакала. Настолько все было... с одной стороны, пронзительно, а с другой... такая безысходность.
Ну я не только к тебе, я ко всем присутствующим обращаюсь. Хорошо тем, кто успел пообщаться с бабушками или даже прабабушками. В предыдущем сабже про это тоже было: бабушкины булочки, бабушкины вязаные носочки.
Надя, какие умнички дети, и какая ты молодец, что об этом пишешь. Так радостно, что есть такие светлые головушки среди следующего поколения, а не все погрязли в гаджетах и компьютерных играх, как нас сейчас любят стращать.
Как раз на днях один наш общий друг)) выложила "Вконтакте" фотосессию со своей маленькой дочкой и бабушкой и дедушкой ее мужа (прабабушкой и прадедушкой малышки). И написала, что ей такого счастья не перепало - общаться, да и просто знать, кто твои прабабушка/прадедушка. И что они сделали в первую очередь это для дочери, чтобы у нее была о них память. Сейчас, конечно, это важнее для бабушки и дедушки - увидеть свое продолжение в своей правнучке, подержать ее на руках, оставить себе ее фотографию. Но потом, когда малышка вырастет, у нее будет эта память, будут рассказы родителей о ее предках, ее корнях.
У меня очень рано умер родной дедушка по папиной линии, я его никогда не знала лично, но мне всегда были интересны рассказы о нем бабушки, папы. Не думаю, что дедушка задумывался о том, будет ли его помнить какая-то теоретическая внучка, память о нем важна именно мне - чтобы как-то полнее осознавать себя в этом мире, понимать, кто я и в кого такая уродилась)))
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]