Авторский

Идея рассказа засела в голове во время теста Audi A3 Sedan. Гарантирую, что до описанных событий остался один шаг.

* * *

Марина собирается долго. Я вижу ее силуэт в отражении телевизора, и за глотку берет волнение. Страх познать лишнее. Я не хочу видеть закулисье этого театра, хочу верить, что ее небрежная грация дана самой природой, не зависит от обстоятельств, усердия и времени, проведенного перед косметическим зеркалом...

Из комнаты доносится нервный треск чемоданной молнии. Ненавижу неопределенность затянувшегося ожидания. Настроение становится хрупким. Сентиментальный идиот. Я отвлекаю себя воспоминаниями вчерашнего вечера, но их тонкий аромат теряет силу с каждым вдохом. Я словно принюхиваюсь к своему счастью; ожидание играет против меня. 

Торопливо выхожу на воздух, во двор, где в отползающей тени кленов дремлет автомобиль. Нужно отвлечься, а потом вырезать эти сорок-пятьдесят минут из нашего идеального утра.

Плюхаюсь в водительское кресло, и распаренный салон глотает через открытые окна еще прохладный воздух. Включаю музыку.

Чем бы себя занять? Удалить лишние контакты из коммуникатора или проложить маршрут? Палец скользит по сенсору навигатора, мелькают под ним лоскуты полей и ветвистая, как дерево банзай, река. Я пришпиливаю пальцем точки интереса, добавляя в маршрут новые сочленения.

Сначала заедем на АЗС — вот ее миниатюрные башенки в 20 км от нашего коттеджа. Палец скользит по экрану. Вот замок XII века, западнее — старый город с ратушей, рынком и музеем, а за первыми отрогами — самый дикий и живописный серпантин Европы. Где-то там, в прильнувшей к нему низине, в закоулке гор, живет Майкл.

220 км, 3 часа 12 минут. Если хотим успеть до обеда, нужно выезжать.

Поднимаю глаза. В окнах второго этажа шевеление. Лицо Марины вспыхивает отражением в зеркале спальни. Штора надувается, как яхтенный парус.

Приближаю старый город. Нитки дорог разбухают до желтоватых артерий, видны уже крыши домов и шпиль городской часовни.

Кликаю по шершавому пятну площади, и появляется панорамный снимок. Верчу его туда-сюда, оглядываясь. Застывшая торговка сувенирами проплывает на экране, вслед за ней стая голубей, которых широкоугольный объектив увековечил струящимися абрисами в просветах домов. Красив старый город, устойчив. В переливах брусчатки и бурой кладке отпечаталась его пасмурная теплота.

- Смотри, ну как? - Марина выпархивает на крыльцо в лепестке салатового платья, кружится и одергивает подюбник. - Как?

- Нормально, - отвечаю я чуть заторможенно, еще рассеянный очарованием средневековой площади.

- Нормально? Плохо?

- Да хорошо. Правда, хорошо. Классно.

- Ты как-то не так сказал, - она еще раз одергивает платье и исчезает в черном проеме.

От злости прикусываю губу. Надо было поддаться на вымогательство комплимента. 

От безделья брожу по улицам старого города, наглаживая пальцем сенсор. В проулках сидят местные бездомные, а может быть, банда шарманщиков. Их лица скрыты под масками неразборчивых пятен. Кабачки с трогательно состаренными вывесками еще закрыты, под навесом ждут первых посетителей неповоротливые стулья. От городской ратуши исходит дух спокойной справедливости. В этой европейской глуши, в этом желе времени человеческие грехи и добродетели живут соосно.

Как нарыв пульсирует мысль — нужно ехать. Солнце еще не раскалило старую брусчатку, и тени деревьев еще не усохли до куцых зубчиков. Вызываю Марину. Со спущенным на одно плечо платьем она что-то отвечает, исчезая из поля зрения объектива в другой комнате.

- Сейчас иду! - слышу я скорее из окна.

Навигатор предлагает посетить местную галерею. Известный художник, проведший в этих краях зрелые годы, завещал городу несколько работ, которые дополнил шлейф творений его учеников и последователей. Брожу по виртуальной галерее под речитатив невидимого экскурсовода, который увлекательно объясняет отличие ранних, подражательных работ от вершины творчества, изображавшего в основном сцены из жизни Христа.

Мне ближе работы его последователей, особенно одного, явно не самого прилежного, который словно в пику учителю писал заливные луга и ленивых пастухов. Незрелыми были его мысли, но единственными из всех подлинно честными.

- Все, не могу! - клацает дверь, и Марина падает на сиденье. - Ну что это?

Растопыренными пальцами она указывает на лицо. Тушь растеклась под глазами. Не застегнутое платье свисает с загорелых плечей.

- А что? - я боюсь спугнуть ее, как бабочку. Неверный взгляд, и долой еще 40 минут из отпуска.

- Ну что? У меня истерика будет! Не подходит помада, видишь?

- К чему не подходит?

- Да ни к чему! Я не могу так!

Вот же ерунда какая. Успокаиваю, утешаю, советую. Подзарядившись моей уверенностью, Марина снова исчезает, а я ловлю себя на мысли, что текущая тушь — это по своему обаятельно. 

Покидаю музей, пролетаю над черепицами старых домов, и из дымки выплывает старый замок. Два клика — и я внутри. Генератор запахов удивительно точно воспроизводит дух подплесневелого холода, который царит в мрачных подвалах музея пыток.

У меня другая пытка - Марины до сих нет. Теперь, наверное, пудра не подошла к цвету пояска.

Борюсь с искушением посмотреть на серпантин, который оставил на вкусное. Дождаться Марины или... Ладно, гляну одним глазком. Одним глазком... Просто с высоты птичьего полета.

Серпантин уходит по склону плавной лентой, чтобы завихриться на обратной стороне тугими петлями многоярусной эстакады. «Совершить виртуальный тур?» - уточняет навигатор. И вот уже на лобовом стекле пляшет асфальт, несутся, ускоряясь, одинокие деревья и каменные ограждения, зияет то слева, то справа голодная пропасть. Я вцепляюсь в руль, и хотя мы стоим на месте, хотя все это не более чем мультфильм, вибрации и качка пронизывают салон, а на гребнях низ живота щекочет холодящая легкость.

«Я скоро. Целую», - приходит от Марины.

Приближается нижняя точка серпантина, после которой начнется затяжной подъем. Останавливаю симуляцию ровно в том месте, где дорога делает нерешительную развилку, и ответвляется еще ниже в долину. Здесь в зеленой колыбели холмов сгрудился небольшой поселок.

Марины все нет. Отчетливо произношу «Майкл, вызов», и через долгие секунды во все лобовое стекло растягивается панорама горного луга, оживленного снежком пушистых цветов. Вдали голубеют настоящие снега, уходящие в небо параболической кручей. Чуть в стороне маячит смуглая, заросшая щетиной физиономия Майла. На плече у него колун.

Как брат? Как его Сюзанна? Он вырастил чудные тюльпаны. Я смотрю на это великолепие, на каскады искусственного водопада, что крутят игрушечную мельницу, на фигуры эльфов и чучело кузнеца.

Мы болтаем, как и прежде. В паузах Майкл рассекает деревянные чурки и складывает их в поленницу, аккуратную, как все этой стране. Может быть, я зря опередил события, и разговор, суливший так много, как-то ссутуливается, иссякает. Майкл лупит своим колуном, и бревна лопаются, как спелый крыжовник.

Мы видимся с Майклом гораздо чаще, чем предполагают 4000 км, разделяющие наши дома. И нынешняя близость в один горный перевал мало что меняет.

Майкл из вежливости предлагает сопроводить нас в замок XII века. Я там уже был — отвечаю также из вежливости, ведь я там уже был. Музей пыток? Да, видел.

Прокатись по серпантину, говорит он. Незабываемое зрелище. Да, согласен, зрелище фантастическое.

- Ну, привет Марине, - говорит он. - Будет настроение — заезжайте.

- Непременно, Майкл. До связи. Вернее, до свидания.

С легким сердцем выхожу из машины и на крыльце встречаю Марину. Она нарядна и слишком торжественна.

- Ногу трет, - жалуется она.

- А другие туфли?

- А другие не подходят... Поехали.

Я ловлю ее за плечи.

- Может, ну его, эти замки, Майкла? Давай пообедаем, а потом в бассейн? С коктейлем?

Удивление делает ее ресницы особенно большими.

- Пообедаем?.. Ты же хотел все посмотреть? А как же замок? А галерея? А тот ресторан на вершине?

- Да чего я тут не видел? - я подталкиваю ее внутрь коттеджа. - А тортеллони можно и сюда заказать.

За 12 дней отпуска мы осмотрели все достопримечательности в округе, каждый вечер общались с Майклом, видели закат с самого величественного пика горной гряды.

Но так и не воспользовались взятой напрокат машиной. И даже территорию отеля не покидали.