Явился в театр в джинсах. Стою и думаю: это же неправильно
и даже оскорбительно. Со школы так не делал. А тут даже не подумал, балбес.
Ну а как иначе? День расписан по минутам, нет времени на переодевания. Современной жизни ближе зрелища, которые можно
потреблять без отрыва от бегового барабана. Каюсь.
Спектакль Марины Влади «Владимир Высоцкий. Прерванный полет»
заинтересовал меня даже не тем, что подавался как антитеза фильму «Спасибо, что
живой», а возможностью увидеть человека, который действительно знал
Высоцкого. Конечно, хотелось услышать и вторую точку зрения, поскольку Марину
Влади взгляд Никиты Высоцкого, говорят, в высшей степени задел. И поскольку мне
фильм понравился, хотелось понять, в чем именно Никита перегнул палку.
Прелюдией стала раздача наушников для синхронного перевода,
поскольку спектакль шел наполовину на французском. Наверное, чтобы точнее воспроизвести
атмосферу Советского Союза, в партер открыли одну
дверь, организовав перед ней давку. Пожилая билетерша проверяла билеты, специально
обученный человек совал всем наушники, а над ними нависал хмурый охранник ЧОПа «Каскад»
с бейджиком Игорь, как бы гарантируя, что никто не уйдет с лишней парой
наушников. Уверен, у всех нас руки чесались украсть что-нибудь в театре.
Для усиления эффекта чуть
позже на сцену вышел человек, укрывшийся
в тени занавеса, который рассказал, как пользоваться наушниками, а потом настойчиво
попросил вернуть на выходе как сами девайсы, так и маленькие полиэтиленовые
пакетики от них. Такие еще продаются на рынке по цене 3 рубля за 100 штук. Я
было подумал, что печется он о чистоте зрительного зала, но разложенные на
креслах рекламные листовки разлетелись по партеру осенними листьями, и ничего.
Реклама в театре... Давно я здесь не был. «Авточел бы еще растяжку за сценой натянул», - невесело пошутил
я, и Лиля кивнула на огромный баннер kassy.ru
во весь бельэтаж. Дело авточела процветает. Можно еще водрузить какой-нибудь логотип на театральный
шпиль и переименовать его в «Театр драмы имени генерального спонсора».
Спектакль оказался странным. На 80% он состоял из песенной
лирики Высоцкого, декламируемой Мариной Влади преимущественно на французском
языке, что само по себе звучало странно. Но последний гвоздь в надгробие
драматического эффекта вбил чудовищный «перевод». Фактически, и не перевод, а
просто чтение песен Высоцкого с листа заунывным голосом, какой вы слышали в
песне доктора Александрова Stop Narcotics «… страшная кара постигла Педро – он ослеп»… А теперь
представьте в той же тональности: «… но что-то кони мне попались привередливые…».
А в паузах: смачное дыхание «переводчицы» в слишком чувствительный микрофон, почавкивания
и вздохи.
Ей богу, я готов простить театру даже рекламные паузы в
антракте, но неужели в Челябинске нельзя найти настоящего актера, который смог
бы прочитать с листа известные песни Высоцкого, разбавленные до смешного
краткими связками-воспоминаниями Марины Влади? Не нужен был переводчик, нужен
был просто поставленный голос, и может быть, спектакль возымел хоть какое-то воздействие
на зрителя. Хотя слушать Высоцкого в исполнении кого бы то ни было – странное занятие.
Все равно, что пить смолу и убежать себя, что когда-нибудь напьешься.
А так спектакль получился на удивление никаким по форме и содержанию.
Отрицание фильма? Его не было. Пил, горел, любил, страдал, писал, пел и снова
пил – все то, что так яростно опровергали критики «Спасибо, что живой», сквозило и
в скупых воспоминаниях супруги. 
Из того, что я не знал о Высоцком – лишь забавный эпизод,
когда он пришел в парижскую квартиру Влади с томиком французского поэта, и стал
обвинять того в плагиате своих песен. На что Марина мягко заметила: «Вряд ли,
ведь Рембо умер в прошлом веке». Высоцкий удивился, и весь вечер восторженно
декламировал его стихи, и, может быть, поэтому упомянул в песне «О фатальных
датах и цифрах»: «На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, а нынешние как-то
проскочили».
Честно говоря, проблема, скорее, в российских организаторах
тура. Спектакль явно рассчитан на европейскую публику, которая если знает
Высоцкого, то лишь по воспоминаниями самой Марины Влади, в связи с чем
справедливо считает ее первоисточником. Публики, для которой перевод «Канатоходца»
представляет культурную ценность, а оригинал звучит, как набор резких звуков. Организаторы гастролей явно решили отжать денег на волне интереса к фильму. Не зря спектакль подавался под следующей личиной: "Возможно, его [спектакля] резкость, открытость и обвинения прозвучат несколько запоздало. Но она долго молчала, и заговорить ее заставил фильм, который, по ее мнению, порочит имя и память великого музыканта и любимого артиста. Марина Влади не боится скандала, она хочет донести до каждого зрителя свое мнение. Впервые Марина Влади откровенно расскажет все, что скрывала столько лет". Ну-ну. Мне интересно, а Марина Влади знала о том, что выступает против фильма, или так было удобно для кассовых сборов? Для российского зрителя спектакль нужно было переворачивать
с ног на голову, работать над русскоязычной версией, насыщать смыслом, искать
новые звучания старых песен. Все то, что здорово удалось создателями фильма. Высоцкий
был не только с Мариной Влади – он был со многими, кто болел его песнями и при
жизни, и после смерти. И им хотелось бы получить нечто большее, чем перевод
перевода. А так давка перед входом в партер так и осталась самым удачным режиссерским ходом, правда, непреднамеренным.
Кстати, Марина Влади в 74 года выглядит великолепно.
Но все же фильм произвел на меня несоизмеримо большее
впечатление.
|
