Авторский

Важные дела всегда подступают спазмами, как желудочные колики. Они нападают целыми стаями, чтобы ты наверняка где-нибудь накосячил. Я это давно заметил и пытался даже бороться, но по какому-то странному закону жизнь все равно напоминает челябинские дороги — то гребень, то яма. То быстро, то медленно. То вообще назад.

Бывает, сидишь в офисе в странном вакууме: нет ни совещаний, ни срочных дел, ни инфоповодов, ни тест-драйвов. Все, что планировалось - сорвалось. Кто-то заболел. Или не смог. Или умер. Работаешь в такие дни по инерции, перемалывая информационный мусор с меланхоличностью морского гада. Ну хоть бы электричество отключили или крыс пришли травить — так нет, придут именно в тот день, когда на счету каждая секунда.

Такое амебное состояние выбивает меня из колеи. Чем больше ощущаешь его порочность, тем меньше хочется что-нибудь делать. Засасывает. А главное, слишком уж ясно понимаешь собственную никчемность.

Поэтому я начинаю наскребать себе забот. Раздразниваю себя. Пью больше кофе. Кому-нибудь звоню. Придумываю затеи. Напоминаю о себе начальству. Составляю списки важных дел. Идет оно через силу, поэтому мгновенного результата не получается. Инкубационный период не закончен.

И все же брошенные семена дают всходы. Наступает вдруг неделя, когда про тебя вспоминают все, причем одновременно и с плотоядным блеском в глазах. Вспоминают и те, кого ты теребил по собственной дури инициативе, и все остальные. Так, в один день я получаю приглашение в пресс-тур, три заявки на тест-драйвы, пару рекламных статей, не считая внезапных совещаний и обычной текучки.

Время уплотняется, как гармошка на выдохе, и в одно прекрасное утро просто не знаешь, за что взяться — все дела слишком срочны.

Кое-как я выстраиваю их по ранжиру, матеря свое усердие в дни лени, и приступаю к работе, стараясь выдерживать установленные самому себе дедлайны. Но именно в эти дни тебя дергают на небольшие пятиминутки (получасовые), тебе звонят давно забытые комментаторы (Артем, у вас есть буквально минут пятьдесят?), приходит читатель с флешкой (недоволен камерами), коллега просит помочь с переноской стола (переезд когда-нибудь закончится?), и дедлайны беспардонно смещаются, подпирая друг друга. И конечно, именно в такой день зачинается какой-нибудь спецпроект. Тыдыщь.

Я становлюсь наэлектризованным. Я бью статическим напряжением компьютерную мышь, и она умирает минут на семь (другой раз я так убил клавиатуру). Пока идет сисадмин, мышь оживает, и он думает, что я симулянт. Барахлит сотовая связь. В столовой тянут с обслуживанием, будто я заказал не котлету, а омара. И не забываем про усердных ребят, которые непременно припрутся травить мышей. А ведь единственную мышь в кабинете я уже прикончил.

Но вообще-то это состояние мне нравится. Именно в такие дни легче всего обманывать себя, что жизнь наполнена смыслом, что перспектива уходит в небо и что ты вообще кому-то нужен. Хотя бы для переноски стола. И весь твой взмыленный вид говорит, что ты не какой-нибудь праздношатающийся философ, а человек при деле. Шустрый малый с деловой мордой.

А потом ты так устаешь от цейтнота, что становишься «мистером нет», и рано или поздно снова скатываешься до состояния амебы в первичном бульоне. Состояние, когда тебя проще всего сожрать с потрохами.

Но и это состояние мне иногда нравится. В нем меньше иллюзий и больше ясности, что все цейтноты в этом мире — не более чем бег за механическим зайцем. И что вся наша возня нужна прежде всего нам самим.

Но даже если это так, почему бы и не повозиться? Хотя бы для самого себя.