Предложение Владимира Путина обменять акции АвтоВАЗа на акции Renault, принадлежащие французскому
правительству, прозвучало весьма неожиданно. И меня мучает вопрос – зачем
России становиться мелким акционером Renault? Сам глава правительства этот момент не прояснил.
В свое время Renault
поступила по-шахматному хитро: инвестировав в российский автогигант несколько
сотен миллионов евро, Renault
не только завоевала лояльность российского правительства, но и обеспечила себя
шикарной сборочной площадкой в Тольятти. Причем, вторжение Renault в Россию идет под флагом спасения
нашего автопрома, хотя спасется ли он таким образом или окончательно исчезнет –
еще вопрос.
При этом бремя финансовой помощи АвтоВАЗу полностью лежит на
плечах российского правительства. Путин уже намекал французам, что неплохо бы им
приложить руку к спасению автозавода, но те вежливо уклонились. Им сохранение
бренда Lada и рабочих
мест неинтересно и даже вредно. Причем, соглашение с французами подразумевает,
что их доля в АвтоВАЗе не может опуститься ниже нынешних 25% + 1 акцию. Когда
правительство России пригрозило, что наплюет на это правило и размоет долю Renault, та пообещала внести
свой вклад технологиями и оборудованием. Насколько я понимаю, это пример
неплохого тактического хода: эти технологии и оборудование не принесут пользы
АвтоВАЗу как таковому, зато позволят французам прочнее закрепиться в России.
Сейчас подняли вопрос о конвертации долгов АвтоВАЗа в
акции «Ростехнологий», и опять задумались о судьбе Renault – как увеличить
долю «Ростехнологий», не уменьшая доли французов? На волне этих размышлений
Владимир Путин и намекнул на возможность обмена акциями с французским
правительством, которому принадлежит 15% Renault. В случае обмена нам достанется 1-2% акций Renault.
Только зачем они нам? В сделке с Opel речь шла о контроле над предприятием, но все
равно General Motors
создала условия, при которых Россия не могла пользоваться разработками Opel и
GM. Сделка не
состоялась, но даже в случае успеха она могла не принести результата, под
которым понималось радикальное оздоровление российского автопрома.
Что касается Renault,
то в прошлом году компания была убыточной, так что финансовая выгода от сделки
под вопросом. Завладеть технологиями тоже вряд ли удастся – не та пропорция.
Путин вроде бы намекнул на укрепление связей между концернами, но разве
проблема АвтоВАЗа и российского автопрома в этом?
Кроме того, увеличение доли Renault в
АвтоВАЗе, по сути, означает контроль французов над предприятием. Складывается впечатление, что правительство
России решило умыть руки и сбагрить проблемный завод в обмен на акции зарубежного
концерна. Судьба АвтоВАЗа в этом случае понятна – он станет еще одним сборочным
предприятием Renault-Nissan, а бренд Lada отправится на помойку или останется формально,
как Dacia. Хорошо это или плохо для сотрудников завода и
нас с вами – вопрос многогранный, но ясно одно: пафосные речи о необходимости любой ценой
спасти национальный автопром – это лишь пафосные речи. И когда деньги отмыты, какой смысл царапаться?
Правда, французы вряд ли согласятся на увеличение доли. Ведь
им не нужны лишние хлопоты. Им нужен производственный плацдарм, который они,
судя по всему, и так получат.
|
