С 1 июля запретили использование мата в СМИ, но, к счастью, запрет не коснулся мата в автомобиле. Я не представляют, как можно ездить без матюгов. То есть представляю, но с кляпом во рту неудобно.
Утвержденного списка матерных слов нет, а некоторые находятся в пограничном состоянии, поэтому давайте считать, что речь о любых крепких выражениях, высказанных с тем особым чувством, за которым следует психологическая разрядка. Иногда безобидное растение хрен или кот таинственной Ёшки звучат так, что вздрагиваешь. А как относиться к словам, типа Ефим-Петр-Тимофей-Анфиса?
Насчет мата как такового встретилась интересная цитата историка Вадима Михайлина из статьи «Русский мат как мужской обсценный код» (честно говоря, слова «табуированный» и «обсценный» сами звучат, как ругательства). Так вот, констатируя заразность и некоторую целесообразность мата, он пишет: «Можно сказать, что мат есть непременная принадлежность всякого чисто мужского коллектива. […] Женщины, которым приходилось осваивать традиционно мужские профессии, в ряде случаев были фактически вынуждены переходить на мат как на «профессиональный жаргон». В первую очередь, это касается таких исключительно мужских до войны профессий, как пастух или скотник. Парадокс «вхождения в профессию» заключался в том, что скотина, прекрасно понимавшая в пределах деревни «человеческий» язык, неожиданно резко переставала его понимать, едва выйдя за околицу, то есть попав в ту самую зону исключительно мужского говорения, где мужчины-пастухи общались с ней на «территориально-магически оправданном» мужском коде. И без того уже расшатанная и пролетаризированная крестьянская община заговорила после войны на мате практически поголовно, и это остается свойственным русской деревне и по сию пору».
Да что в деревне... За рулем, бывает, матерятся интеллигентнейшие люди, да я и сам, признаться, грешен, хотя при моей внешности это странно. Тем интереснее разобраться, почему автомобиль является провокатором грязнословия. Машину водить — не на заводе вкалывать, списать мат на профессиональный жаргон не выйдет.
Моя теория такая. Вождение в России — регулярное испытание нервной системы на прочность. У кого она попрочнее и позаторможенней тут в выигрышном положении. Людям с подвижной психикой сложнее. И хотя все мы вроде бы адекватные люди и прекрасно знаем правило трех Д и кучу других премудростей, вспышки агрессии случаются. Девять раз смолчишь, на десятый да под плохое настроение предохранитель слетает. Иногда это идет вразрез с общим стереотипом поведения, но ведь вождение для многих — это чуть ли не самое экстремальное занятие в жизни. Плюс жара, спешка, голод — отличные катализаторы агрессии.
Мат и ругань, особенно не дошедшие до адресата — отличный антистрессовый препарат. Будь возможность запретить их — я бы не стал. Материтесь от души, если вам помогает. Лучше, чем стрелять друг в друга.
Представим, что в стрессовой ситуации в нас рождается клубок отрицательной энергии. Наверное, его можно даже измерить в каких-нибудь условных джоулях. Эта энергия рвет изнутри, требует выхода, на деле или на словах. Она рождает сильную мотивацию что-то изменить. Слова не так убийственны, как дела (например, подрезать хама в ответ), но табуированная лексика — это не просто слова, это фотоны с увеличенным квантом энергии. Запрещайте, запрещайте активнее — тем сильнее будет каждое словечко. В энергетическом плане полутюремные выражения почти эквивалентны ответному действию, только лучше поглощаются шумоизоляцией.
Ответная агрессия — мимолетная химическая вспышка. В трезвом уме мы бы не сигналили истерично и не устраивали битву за полосы. Но в момент, когда содержание какой-то дряни у нас в крови повышено, мы рейтингуем обидчика ниже Гитлера и считаем, что только смерть, долгая и мучительная, может искупить его вину. Крепкое словцо помогает перетерпеть этот момент на грани жизни и смерти, и наш дурак-организм думает, будто это одно и то же, что заколоть обидчика вилами.
Мат - это некий способ уравновесить несправедливость окружающего мира. Запретность слов создает эффект, когда из жертвы несправедливости ты сам становишься дрянным человечишком и осаждаешься в мутной воде раскаяния. Когда в глазах уже зажегся лазерный прицел, обычных слов уже недостаточно, и абсолютная низость мата, как лейкопластырь, перекрывает остроту моменту внахлест.
Потом мат в автомобиле безопаснее, чем в жизни. Если бы все слова, что мы произносим в авто, доходили до адресатов с обратным адресом на конверте, началась бы гражданская война. В подавляющем большинстве мы что-то бормочем под нос в полной иллюзии, будто нас слышат. Это как комментарий под левым ником, без модерации и с чужого IP: можно молоть, что угодно, не боясь последствий. Можно обложить матом мэра. Можно постулировать, что гребанные ленд крузеры совсем похудели. В реальности мало кто хочет явиться к водителю «Ленд Крузера» с соответствующим плакатом на шее, но машина бережет своего хозяина не только подушками безопасности.
Замечал такую особенность — водитель, сделавший что-то хамоватое или артикулирующий в наш адрес дрянные словечки, после акта словоизвержения пытается поскорее отвязаться от нас. Я думаю, ему просто стыдно и отчасти страшно. Не только за физическую расправу, но и за то, что его могут снять на регистратор или узнать. Вспышка кончилась, наступило отрезвление. Он думает: я выглядел глупо. Хорошо, что никто не слышал. Дело даже не в физических кондициях соперников: реагируя чересчур остро, адекватные люди обычно чувствуют неправоту и оказываются в моральных тисках: пойти на мировую мешает самолюбие, доводить конфликт до конца мешает понимание, что все это чересчур тупо и не стоит того. Поэтому педаль в пол и лавировать по рядам.
Кстати, для меня даже более сильным провокатором высказаться за гранью фола является виснущий и тормозящий компьютер. Хорошо подзуживают мелкие неприятности, вроде упавшего по закону бутерброда смартфона (дисплеем вниз) или когда коленкой об косяк. По-настоящему сложные ситуации вызывают меньше экспрессии, приходит понимание ничтожности мата. С его помощью можно рассеять досаду — сожаление о том, что можно исправить. Но против серьезных бед он бессилен.
Ну и, наконец, вернемся к цитате Вадима Михайлина. Многие матерятся за рулем, потому что так принято. Лидеры водительских мнений, от дальнобойщиков до владельцев машин, сеющих классовую ненависть, позволяют себе крепкое словцо. А начинается все еще раньше — с инструктора. Мой, например, матерился, как пастух. Тоже считал, что скотина по-другому не понимает. Устойчивые выражения, типа «куда ты б.. с.. лезешь, овца е..» записываются на подкорку вместе с алгоритмом отпускания сцепления.
Последнее время материться в машине я стал реже. Причины очевидны — меньше стал торопиться, медленнее ездить. Справедливо и то, что большая часть мата в автомобиле обращена к самому себе.
А в целом мое отношение к мату толерантное. Меня он не оскорбляет, если целью не является оскорбление и если словечки употребляются в гармонии с ситуацией и типажом оратора. А оскорбить можно и без мата, и даже похлеще. Так что с матом — как с оружием. Кто-то убивает, кто-то бездарно палит, кто-то возводит в ранг искусства. Был на «военке» полковник Тихонравов — жаль, такое нельзя ни запомнить, ни записать, ни воспроизвести. Ни намека на оскорбление — только художественный незамутненный злобой поток подзаборных забористостей.
|
