От вида «Москва-Сити» перехватывает дух. Первый раз я увидел его несколько лет назад со стороны Звенигородского проспекта и решил, что это мираж. Он похож на мираж: корабельные сосны небоскребов выросли посреди низкорослой полупромышленной московской тайги. Такая геометрия часто используется в фантастических фильмах про вертикальные города на пустынных планетах.
От «Сити» не сносит крышу. Она просто сваливается, как крышка от чайника, когда задираешь голову в попытке увидеть верх небоскребов. Самый эпичный из них – «Башня Федераций» - к концу 2015 года достигнет отметки 373 метра и станет самым высоким зданием Европы. В одном таком сооружении можно расселить более 11 тысяч человек.
Но «Москва-Сити» впечатляет не столько верхней точкой, сколько концентрацией скайскрейперов на небольшом – размером с микрорайон – клочке земли. Я не знаю точную емкость всех небоскребов, но думаю, что в них разместится город Миасс. И получится «Миасс-Сити».
Внутри легко заблудиться. Мы поставили машину на парковке E1 второго уровня и ушли шагов на пятьсот, а потом плутали в поисках исходной точки. Этажи, пролеты, целые улицы внутри зданий… Улицы? Проспекты. Авеню. Здесь можно устраивать гонки на «Смартах». Для сотрудников месячная аренда парковки стоит 16 тысяч рублей и вычитается из зарплаты – так мне сказал один местный.
Официант, который принес нам с товарищем кофе, лишь почесал затылок, когда мы спросили про этажность вон того здания. Из-за масштабов строения люди, привыкшие иметь географическую родину, стараются хоть как-то ограничить свой ареал. «Та башня? Она не моя. Не знаю». Это другой город. Не своя деревня. Знать про «Москву-Сити» всё может только тот, кто здесь родился и вырос, но таких пока немного и они пока не говорят.
«Москва-Сити» должна была появиться в Москве. Она похоже на Москву. Она как ДНК клетки, несущая информацию обо всем, что вокруг. «Москва-Сити», как и сама тезка, поражает размерами, замыслом, дороговизной и подчеркнутой прогрессивностью, под гнетом которых даже житель российского миллионника чувствует себя эмигрантом с просроченной визой.
Эмигрант и есть. МКАД отделяет не столицу от России. Он отделяет одну страну от другой. Эти страны зависимы друг от друга, но они слишком разные. Они выросли из одних стволовых клеток, но переродились до неузнаваемости исходного материала. Пересекая МКАД, ты чувствуешь изменение магнитных полей. Внутри МКАДа по-другому шумят лавины автомобилей и дует другой ветер. Здесь все привычное нужно умножать на десять.
Товарищ обращает мое внимание на строящиеся развязки. Это классические четырехлистники, которые лежат, уперев руки в бока Киевского шоссе. Но привычная схема движения не работает в Москве, и под виадуком жизнь переходит в патовый режим: желающие выехать на развязку и съехать с нее мешают друг другу, образуя километровые очереди. Москва решает проблему с римским размахом: над всей конструкцией строится третий этаж рукавов, которые перехлестывают с одного магистрали на перпендикулярную, достигая в апогее высоты панельного дома. Я думаю, количество бетона на один такой рукав не меньше, чем на всю остальную развязку.
Если «Москва-Сити» - это фрактал Москвы, то сама Москва по отношению к России – как ядро клетки. Силовое поле столицы настолько мощное, что все питательные векторы страны стремятся сюда: денежные, транспортные, людские.
Я провел в Москве два холостых дня по пути в Ханты-Мансийск, до которого от Челябинска – полтора часа лету. Я не знаю, есть ли прямой рейс, но даже если есть, крупным компаниям проще купить билеты с пересадкой – так дешевле. Москва не терпит, чтобы что-то в стране происходило без ее непосредственного участия. Шереметьевский терминал D я изучил, как свою квартиру.
Деньги осыпаются здесь, как перхоть. За два дня я потратил тысяч пять, нищебродствуя по улицам и музеям, чтобы не умереть с тоски в аэропорту. Аэроэкспресс – 450 рублей в одну сторону. Метро – 50 рублей. Средний обед – 700 рублей.
Холл музея Великой Отечественной Войны превращен в барахолку. Здесь можно купить модели танчиков всех стран, раскраски, сувениры, книги, игры. Все пестро, дешево, с коммерческой живинкой в глазах и усталостью в лодыжках. В местной столовой царит искренний совок, вызывающий улыбку и не замечающий, что вызывает улыбку.
- Сникерсы, чипсы, коржики. Все на витрине.
- Мне сказали, у вас горячее есть.
- Пельмени.
- Все?
- А вы что в музей, есть пришли?
- Тогда давайте.
- Не стойте здесь, присядьте. Пельмени сразу не сварятся. (В сторону: «Мальчики, посуду убираем за собой!»)
Через 20 минут спрашиваю:
- Какова судьба пельменей?
- Каких пельменей? А… Пельменей… А что вы мне не напомнили?
- А в какой момент мне следовало вам напомнить?
- Ну вы же видите, что вам ничего не несут.
- Тогда напоминаю.
- Не стойте здесь, присядьте.
Зато дешево. Рублей 200.
Москва давит не только экстремумами, но и широтой диапазона. Здесь сосуществуют разные времена и разные страны. Здесь собран весь наш генетический материал. Здесь бесчисленное количество говоров, на которых кремлевскими башенками выпирает протяжная московская «а-а».
Когда-то я ненавидел Москву. Она меня раздражала. Мне не нравилось запрятанное под деловой этикет высокомерие. Не нравилась праздность менеджеров среднего звена. Не нравились (какая банальность) толпы метро. Не нравились опущенные глаза. Не нравилась грубость официантов, которые презирают человека, слишком придирчиво изучающего меню. А еще мне не нравились масштабы, от которых наливаются свинцом ноги и каменеет затылок.
Но я перестал бегать по ней бродячим псом. Перестал бывать там, где слишком людно. Перестал ждать того, чего у Москвы никогда не будет: тишины, спокойствия, одиночества. Мне нравится ходить по Москве в мыльной оболочке, которая делает меня отстраненным наблюдателем происходящего. Мне нравиться не быть москвичом, не пытаться и не завидовать.
И все-таки из поездки в поездку меня непроизвольно занимает один и тот же вопрос. Он не мной придуман, банален, уже давно избит, но не потерял ни йоту актуальности. Может ли самая большая страна мира иметь такую мощную гравитацию, направленную к единственному центру? Жизнеспособна ли территория, где каждый седьмой житель находится в столице, а каждый второй ему завидует? Есть ли предел у этой центростремительности? Случится ли большой взрыв, который разметет осколки ядра по российской вселенной?
А может быть, процесс уже идет в нужном направлении? В Ханты-Мансийск мы летели с китайцами. Половина самолета китайцев. Когда я первый раз прошел мимо их делегации в аэропорту, ощутил аномальность. Китайцы были тихими. Они не гомонили. Не смеялись. Они были глухонемые и ехали в Ханты-Мансийск на сурдлимпийские игры. Часть соревнований проводилась в Магнитогорске. Возможно, это капля в море. Возможно, это начавшееся рассеивание термоядерной энергии Москвы.
Москвы, которую не надо воспринимать слишком личностно. Иначе она выпьет из тебя все соки.
PS: в начале февраля стоял на Москворецком мосту и не знал, что через три недели он станет местом трагедии. В этот раз пошел тем же маршрутом и увидел...
| 
