- Джек Воробей, вы самый жалкий пират, о котором я когда-либо слышал!
- Но вы обо мне слышали.
У меня со спортом никогда не клеилось. Что футбол, что баскетбол, не говоря про стометровки... Как-то в походе взрослые устроили нам баттл: сидя в воде верхом на надувном матрасе, нужно было скинуть в воду «наездника» другого матраса. Мне достался соперник на два года старше меня (тогда это была разница) и с длинными руками. Человек с чемпионском складом ума, безусловно, пришел бы в восторг от перспективы одолеть Голиафа, но я сразу прикинул, что скоро отправлюсь кормить рыб. Коль скоро правила не оговаривали способ, которым нужно было потопить соперника, я выдернул пробку из его матраса. Ко дну они пошли в обнимку. Правда, меня дисквалифицировали за неспортивное поведение.
Позже я понял, что являются человеком с неспортивные типом мышления. Идеалы чемпионов для меня чужды.
Успешные спортсмен — человек амбициозный, сфокусированный на успехе, трудолюбивый, эгоистичный, безжалостный и узколобый. Баланс качеств может чуть-чуть меняться, но суть остается. Интервью с большинство спортсменов на пике карьеры — это как правило интервью с калькулятором. "Да... Нет.. Нормально... Нужно работать..."
Спортсмен всегда нацелен на количественный результат, а от количественных критериев веет формализмом. Бальные системы придумывают даже там, где они очевидно притянуты за уши, например, в фигурном катании и художественной гимнастике.
Спортсмен должен уметь «уничтожить» соперника, выставив напоказ свое превосходство. Чемпионы-джентльмены существуют в основном на заре любого спорта, пока не возникло серьезной конкуренции и не пришли большие деньги.
В личном плане мне не близка идея прямого соперничества, равно как необходимость кого-то уничтожать. Как не близки мне и ограничения, которые накладывают правила любого спорта. Я не спортивен, потому что ценностью для меня является не количественная победа, а умение увидеть то, что лежит за рамками спортивных правил.
Для меня спорт — это латентная форма войн, которой люди развлекают себя, скучая по настоящим кровопролитиями. С тех пор как «Формула 1» перестала убивать гонщиков в еженедельном режиме, все чаще слышатся крики, что гонки уже не те.
Я не против спорта, потому что обществу нужны люди-победители. Между тем, спортивные стереотипы навязываются даже там, где этого не требуется, и пора обратить на это внимание.
Проблема спортивного мышления — узкая нацеленность на результат. Для выхода на рубеж человеческих возможностей спортсмен обязан отбросить все лишнее. Он не должен спрашивать «зачем?», иначе пресса тут же начнет разглагольствовать о потере мотивации.
В ряде сфер спортивное мышление и соответствующий опыт полезны, например, в бизнесе, который руководствуется похожими критериями. Подозреваю, что в стремлении к сверхбогатству у олигархов больше спортивного азарта, чем жадности.
Но есть области, где спортивное мышление выглядит нелепо. Области, где конкуренция бессмысленна или невозможна ввиду отсутствия критерия.
Скажем, я знаю журналистов, которым непременно нужно доказать свою «лучшесть» в очной схватке. Если ты написал про Эверест, я напишу про него тоже и покажу, как надо. А потом придет третий и напишет еще на полпроцента лучше. И мы получим три близкие статьи про Эверест, хотя если бы люди так сильно не зацикливались на прямой конкуренции, они могли бы сделать три совершенно разных материала, самоценных безотносительно их сравнения друг с другом.
Спортсмены всегда делят один пьедестал. А в жизни пьедесталов много.
Может быть, поэтому у меня достаточно хорошие отношения с большинством коллег-автожурналистов. Мне всегда казалось глупым пытаться с кем-то конкурировать в спортивным смысле. Если Максим Ахтямов лучше меня водит автомобиль и более внимателен к деталям, то я буду искать свою нишу, потому что зачем кому-то второй Ахтямов, пока есть первый? Я исхожу из того, что в нашем деле читателей интересует не столько регалии конкретного автора и междоусобицы отдельных деятелей, сколько их способность осветить круг интересных тем.
Поскольку спортивная конкуренция предполагает количественный критерий, она может искажать мотивацию. Автор начинает гоняться за статистикой, лайками и другими формальными параметрами, и в этой погоне теряется сам смысл творчества. Некоторые фотографы так увлечены разрешением камер и временем, потраченным на снимок, что на выходе получают совершенно потрясающие с технической точки зрения открытки, на которые, в общем-то, скучно смотреть.
Я уверен, что развитие по спортивным критериям зачастую противоречит развитию вообще. Потому что последнее нередко предполагает уход в качественно иные сферы, которые невозможно измерить старой шкалой баллов, очков или голов. Когда Клод Моне написал картину «Впечатление. Восходящее солнце», один знаменитый критик ехидно рецензировал: «В ней нет ничего, кроме впечатленчества». По его спортивным критериям это было произведение-лузер, с той лишь поправкой, что картина создала собственные критерии, а «впечатленчество» превратилось в импрессионизм.
Руководствуясь только спортивными критериями, мы ограничиваем свои возможности. Мы начинаем играть по правилам других. Гнаться за ними и подражать им, вместо того, чтобы остаться собой и вынудить других следовать.
Режиссеры-спортсмены снимают однотипные блокбастеры, гордясь кассовыми сборами. Продюсеры-спортсмены перекупают западные шоу и стараются сделать не хуже. Гитаристы-спортсмены соревнуются в количестве нот в секунду. А другие идут неспешно своей тропой и оставляют свой след, иногда гораздо более заметный, чем "спортсмены".
Возможно, с моей стороны неспортивно не реагировать на провокации, но когда мне показывают какое-то произведение или фотографию и спрашивают «А ты можешь так?», я мысленно отвечаю: так я точно не могу, потому что так может только сам автор. Да я и не акробат, чтобы мочь, поэтому я если и смогу, то по-своему.
Правда, выбирая такой путь, нужно быть готовым время от времени получать упреки в неспортивном поведении.
|
